Московский листок, 1902 № 204, с. 3 ^[1]

Дачники подгородного поселка «Гнилая река» устраивали в течении лета несколько балов, детских вечеров и любительский спектакль, но весьма неудачно.

В дни балов погода стояла скверная, и публики собиралось очень мало, а любительский спектакль привлек так мало зрителей, что сбор не покрыл даже расхода на освещение, для уплаты же оркестру инициаторам пришлось «реализовывать» серебряные часы, два портсигара и модное пальто одного из организаторов.

Миновал Ильин день, лето близилось к концу, а, между тем, обитатели «Гнилой реки» совсем почти не танцевали, да и должишки накопились у тех молодых людей, которые, «внося культуру», пытались устраивать балы и вечера. Задолжали в типографию, где печаталась афиша; задолжали местному лавочнику за керосин и свечи; задолжали аптекарю, который доверчиво отпустил бенгальского огня для какого-то «шествия» и парфюмерии для участников в спектакле.

Кредиторы грозили подать расписки ко взысканию и наложить арест на получаемое инициаторами жалованье.

Инициаторы решили устроить последний бал и детский вечер и собрались у юного конторщика железной дороги Васи Жилеткина для составления афиши, которая должна была поразить дачников своею помпезностью и привлечь их на круг.

— Такую, господа, надо закатить афишу, чтобы в нос бросалась! — объявил Жилеткин своим товарищам.
— А на какие деньги мы напечатаем-то эту «вносбросающуюся» афишу? — спросил один. — Денег ни у кого нет, а если подписку среди дачников собирать, так ничего не выйдет. Меня с Мишкой намедни чуть не убил один дачник, когда мы с подпискою пришли, а многие дачники цепных собак спускают, завидя «инициаторов»…
— Я упросил типографщика, и он напечатает еще одну афишу, — объявил Жилеткин. — Чуть в ноги ему не кланялся и упросил… Итак, господа, все дело в афише, на нее вся надежда!…
— Во-первых, она должна быть в две краски, — заметил один из инициаторов.
— В три будет! — весело сообщил Жилеткин. — В три краски и с декадентскою фигурою на полях, а в самом верху будет девиз, который я сам придумал. Синими и красными буквами будет изображено: «Девицы любят смех, веселие для всех». Хорошо?

«Народ безмолвствовал».
— Хорошо, что ли? — повторил Жилеткин. — Что-ж вы молчите-то, черти?
— Не очень хорошо, — отозвался один. — Ничего завлекательного нет…
— Так придумай сам что-нибудь!… Критиковать-то вы умеете, а выдумать что-нибудь, так вас и нет…
— Лучше взять вот то, что у Корша на занавесе… Как это у него?…
— Feci, quod potui… — начал было один из инициаторов, выключенный гимназист, но его перебил Жилеткин.
— Нет, нет, это не подойдет!… Кто это из наших дачников латынь-то знает?… Рассердятся еще, подумают, что обругали… Оставим мой девиз, господа, — право, лучше не придумать…

Поспорили и решили оставить, так как, действительно, лучше никто не придумал.

Стали обдумывать программу.
— «Грандиозное шествие огней» велел я вставить на афише, — сказал Жилеткин. — Правда, заманчиво, господа?… Я думаю, что найдется человек 10 глупцов, которые заинтересуются этим «грандиозным шествием огней», а десять глупцов равны, по нашей математике, пяти рублям…
— Но в чем-же будет состоять это «Грандиозное шествие огней»? — спросил кто-то.
— А в том, что я и еще кто-нибудь пойдем впереди детей с палками, на которых будет гореть зеленый и красный бенгальские огни…
— Гм!… Не стыдно тебе будет?
— Да чего же тут стыдного?…
— Ну, а если кто-нибудь из раздражительных дачников выхватит у тебя эту палку, да того… по спине и по прочему?
— Я предусмотрел и это: шествие будет в заключение, и я прямо с круга домой…
— Ага!… Да, это нелишнее… Ну, а еще что-же будет на афише?
— Уж теперь вы что-нибудь придумайте.
— Серпантин, я думаю, и конфетти…
— Ох, надоело это, господа!… Ведь это уж опошлено очень, ведь ни одного бала без конфетти не бывает, а кроме того конфетти денег стоють…
— У нас есть старые, — я собрал на песке в прошлый бал… Положим, с песком, но это еще эффектнее…
— Нет, серпантин и конфетти упразднить! — заговорили инициаторы.
— Надо новое что-нибудь, — сказал Жилеткин. — Не рискнуть ли нам, господа, и не пригласить ли какую-нибудь «этуаль» из дешевеньких?
— Это на детский-то вечер?
— Нет, она споет после детского вечера… По-моему, «Этуаль» привлечет публику: это «гвоздь» будет…
— Денег не хватит, — возразили Жилеткину.
— Попросить кого-нибудь из дачниц продекламировать из «Демона», а на афише сказать так: «на открытой сцене, при бенгальском освещении — Тамара», причем слова «Тамара» напечатать крупными красными буквами, — дачники подумают, что это Омоновская Тамара и повалят…
— Идея, идея! — закричали все. — Это обеспечит сбор, это великолепно!…
— И никакого обмана при этом! — продолжал Жилеткин. — Дачница прочтет монолог Тамары из «Демона», стало быть — мы не обманули публику… Вот только найдем ли мы решительную девицу, которая согласилась бы выступить?
— Решительных девиц на дачах сколько угодно! — заметил один. Жилеткин отлично придумал, молодец он…

Жилеткин скромно улыбнулся и сказал, что для общественного блага он готов служить всеми силами ума и души.
Стали обдумывать дальше.
— А не выпить ли нам для вдохновения, господа? — предложил он.
— А деньги где?
— Я взял три рубля залога с билетера… Вот они!…
— Жилеткин, ты гениален!… Ты непременно будешь антрепренером громадного дела и пойдешь далеко!…
— Пойдет ли он далеко, я не знаю, а вот «в места не столь отдаленные» непременно попадет! — добавил один из инициаторов и вызвался сходить за водкою и закуской…
Дачники могут рассчитывать, что бал у них состоится…

Комар.
Московский листок, 1902 № 204, с. 3