Источник: Мясницкий, Иван Ильич. Смеха ради (юмористические разсказы) ^[1] Москва : издание Д. П. Ефимова : Типография Елизаветы Гербек, [1897].

(сценка)

Утро. «Учитель бальных и характерных танцев» Александр Михайлович Завихряев только что встал. Крякнул он, проговорил: — Фу,ты, гадость какая после вчерашнего, — и, натянув на плечи халат, стал умываться.

— Фу! — отдувался он, отирая полотенцем лицо и гразированную лысину: — вот уж воистину мысли плавают в тумане от вчерашних зол и бед! Марфа! Чаю, да не осталось ли как нибудь нечаянно коньяку?
— Весь как есть авчерась, барин, опростали! — заявила кухарка, вваливаясь всей своей грязной особой в спальню к барину: — так сухо, так сухо, ровно корова языком вылизала! ЛИмон остался, а коньяку даже звания…
— Давай с лимоном… да который час? — справился учитель, закуривая папиросу.
— Одиннадцатый пошел…
— И давно?
— Да уж с час этак будет…
— Фу, ты дура какая! Значит, двенадцатый теперь?
— Может и двенадцатый… только и спите же вы, барин, ах как здорово спите… ну, спаси Бог, пожар… сгоришь… Был часа два тому назад господин Щекоткин… который ваш приятель, еще он на скрипке зудит…
— Был разве? Ну?
— Ну, и не мало тоже попотел над вами будимши… перевернул даже всего, где ноги были, туды головы положил…
— Так это Щепоткин постарался, а я думал, что это я сам так умудрился лечь…
— Он, он!.. Измучился весь, а не разбудил…
— Ффу! Еще был кто?
— Были… Барышня для обучения приезжала…
— Какая барышня?
— Шустрая такая, да черная… и глаза черные и волосы черные.
— Да не то! Как ей фамилия?
— А хвамилия ей неизвестная! И была у ей хамилия, да забыла я… дай Бог памяти. О, чтоб ей пусто было!.. Кулькова!.. Нет, не Кулькова!.. Рожнова?.. И не Рожнова!.. Тьфу!.. Черная такая, говорю… глаза так вот и бегают… Совсем воровские глаза… впустила я ее в залу, а она уж и в гостиную заглядывает… «у вас, говорит, как обучение: под лояр, али под скрыпку?»
— Что-ж ты меня не разбудила-то? Дубина этакая!
— Господи! Будить!. Да дай ты мне сичас сто рублей — не возьмусь!.. С пожарной трубой вас будить-то надоть…
— Ну, что-ж эта барышня?
— Да ничего такого дурного не сделала… «Обучиться, говорит, танцам я желаю… польку, говорит, это, чтоба всякую, ну и кадрель тоже»… Очинно, говорю, барышня, приятно, только никак сичас невозможно… барин спит… а разбудить его все одно, что у нашего лавочника в долг взять: никак невозможно… попозже, говорю, пожалте… к двенадцати он безпременно в себя взойдт… обещала приехать, только чтоб под лояр обучение было…
— Еще никого не было?
— Некоторый купец с Пятницкой заезжал…
— Кто такой?
— Неизвестный купец! Толстый такой… совсем настоящий купец. И безпременно авчирась выпимши был, — так зачал звонить, чуть колокольчик не оборвал! Я к нему с вопросом, а он «за всякую порчу плачу», говорит… добрый купец, а вы спите. Говори он свою хвамилию-то, да запамятовала я.
— Опять забыла?!
— Забыла! Не то Ковыряев, не то Потеряев… глупая такая хвамилия, даром что купец настоящий… целковый мне подарил, и на лояри вашей поиграл.
— Как поиграл?
— Да не по настоящему! Так только перстом в лояр потыкал «музыка, говорит, хорошая, ежели кто на ней играть умеет!» Посидел этак с четверть часа, справился, пьете ли вы водку…
— Ну?
— Коньяк, говорю, пьет, а водку ни Боже мой…
— Ну?
— «Это, говорит, хорошо! Я ужоткова вместе с коньяком для обучения приеду»!…
— Так он приедет вечером?
— Безпременно приедет! Как не приехать! Мне рупь цалковый подарил и вдруг не приедет!
— Пошла вон!
— Иду, иду! А то — не приедет! Побожился даже, что к семи беспременно! — говорила кухарка, уходя из спальни.

Учитель вздохнул, погладил себя по лысинке и с кислой миной хлебнул чай из стакана.
— Барин! Вспомнила, ведь! — появилась вновь кухарка: — Полоумнов хвамилия-то!
— Какая хвамилия, дерево ты дубовое:
— Купцу этому некоторому… «Полоумнов, говорит, мне, милая, хвамилия.»
— Полоумнов? Да такого и нет совсем на Пятницкой.
— Ужли нету? Ишь ты, грех какой! Ну, значит, я забыла, гляди, Петров ему хвамилия! Либо Петров, либо Павлов.
— Брысь! Надоела ты мне хуже горькой редьки! Марш в свой горшечный департамент!
— Иду, иду! Вертинся на языке, а не вспомню! Уж не Федоров ли?

Учитель сплюнул, запахнул полы халата и подсел к окошку.
— Ф-фу… И треск, и блеск, и ничего! — продекламировал он и с остервенением проглотил полстакана чаю: — туман в обоих полушариях! А все ученики, шут их побери! Утащили и все способности на нынешний день испортили! Постой, где мы были? В «Стрельне» были или нет, вот вопрос?.. Кажется были и, кажется, не были!.. В «Яре» это обязательно!.. Еще помню, как, ехавши из «Яра», мои ученики вылезли из саней и стали польку танцевать по снегу… Вот, где потом были, хоть убей — не вспомню!.. Вероятно, прямо домой привезли!.. Беда с этой публикой, ей Богу! А не станешь с ними хороводы водить, никто и учиться к тебе не пойдет!.. «Вы, кричат вчера, не гнушайтесь нашей компанией, а мы у вас целый век до гроба учиться будем»!.. Чудаки, ей богу!.. Учатся плохо, а платят хорошо!.. Один жену с тещей обещался привезти для выучки!.. «А ежели, говорит, оне поймут, так я и бабушку на ножную науку соблазню»!.. И соблазнит! Такая петля — уму помраченье!.. Дедушку завиваться соблазнил, а бабушку танцам учиться соблазнит!.. Ф-фу!.. Как будто лучше стало! Сквозь туман вдруг солнце ясное! Марфа! Чаю!
— Сичас! А, ведь, на мое же, барин, вышло! — говорила кухарка, путешествуя со стаканом: — говорила, что Сидоров, — Сидоров и был!
— Какой Сидоров?
— А который с Пятницкой купец-то.
— Отстанешь ты от меня или нет, дура бестолковая? У меня в голове тучи от учеников ходят, а она разные фамилии врет! Вон!..
— Уйду, уйду!.. Сами проспали и вдруг сичаи куфарка виновата!.. Хвамилии вру!.. Вот уж врать-то никогда несогласна! Запамятовать могу, а врать — избави Бог!
— Ты чаю принесла?
— Принесла! А уж ежели не Сидоров, так Потапов беспременно…
— Вон! Тьфу! Просто наказание Божие!.. Слышишь, там звонит кто-то!.. Марфа!.. Марфа!..
— Иду, иду!
— Звонят там, оглохла, что ли!.. Если из дам кто, так попроси подождать в зале, я сейчас оденусь. Слышишь?
— По звонку слышу, что этот пришел.
— Кто этот?
— А этот самый… Андреев!..
— Василий Васильевич?
— Да нет!.. Который с Пятицкой-то! Купец-то…
— Тьфу!.. Да иди ты отпирать, кочерыжка старая!.. Просто никакого терпения, да еще на больную голову!.. Фу-у!..
— Посиди, милый, вот здесь! — донесся до учителя из смежных комнат голос кухарки: — сичас он выдет… на этот стул не садись, авчирась один купец так на танцы разлютовался, что две ножки перешиб… и на этот не садись, спинка отваливается… плясал с ним один приказчик из Ножевой линии… заместо дамы, значит… спотыкнулся, да и растянулся… ему-то никакой порчи не было, а у стула спинка отлетела… на этот садись, этот крепок… сичас выдет учитель-то…
— О, Господи! То-есть, такое дерево Марфа! — волновался цчитель, одеваясь% всю подноготную каждому встречному и поперечному выкладывает!.. Марфа!.. Марфа!..
— Сичас!.. Хорошие-то ученики завсегда к нам с коньяком…
— Марфа-а-а!..
— Сичас!.. Оделся, значит!.. Иду, иду!.. Барин, звали?
— Ты что это там лясы-то распустила?.. А? Ей Богу, я тебя поколочу!.. Кто там?..
— Совсем неизвестная особа…
— Да мужчина или женщина?
— И не мужчина, и не женщина!.. Так чуть только усики…
— Марш на кухню!.. На больную башку, и вдруг такая дурь непроходимая!.. — прошипел учитель и вышел в залу.

Со стула поднялся молодой купчик, франтовато одетый, и протянул руку учителю.
— С господном Завихряевым имею удовольствие познакомиться? — осклабился он.
— Завихряев, к вашим услугам…
— А мы-с — Антон Иваныч Полупышкин… овчиной торгуем-с…
— Почему же Полупышкин непременно, а не просто Пышкин?..
— Да так уж… мы здесь с вами по соседству существуем…
— Очень рад. Чем могу быть полезным?
— Да я к вам собственно насчет ножной математики… преподаете желающим?
— Танцам? Обучаю!
— Так вот я и приволок вам свои ноги в науку!.. Обламывайте, только чтоб наизусть и без падежа…
— Без какого падежа?
— Чтоб дам не ронять!.. Ужасно на этот счет наши замоскворецкие дамы обидчивы!..
— Вы танцуете что-нибудь?
— Видал как танцуют, а сам себя в танцы пустить — не решался!.. Боязно! Начнешь кружиться, да и шаркнешь затылком о паркет…
— Вы что же именно хотите танцевать?
— Вообще все-с, что не головоломно… вальц, польку… кадрель… лянце… скакать я не мастер, а то бы полькой-мазуркой одному тут нашему танцору нос утереть хорошо.
— Выучимся и польку-мазурку…
— Неужели-с? Вот это бы было удивительно!.. У мамаши моей такое желание, чтобы я всему обучился до переплета… наскрозь чтоб всю эту музыку… но только я затрудняюсь, хватит ли мозгов…
— Пустяки! — утешил его учитель: — таких мне бестолковых дураков приходилось учить, в отчаяник приходил, а выучивал!..
— Обламывали? Ах, как это великолепно!.. Значит, уж вы меня и польке-мазурке обучите! Положим, она у нас не в ходу, а все-таки для полного ножного образования не мешает… опасаюсь вот только я за свои мозги: не осилят всей вашей науки, пожалуй…
— Не беспокойтесь, осилят! — улыбнулся учитель: — я с одним купеческим фисом целый год почти бился… глуп, я вам доложу, как пробка… представьте: танцует кадриль… начнет как следует, танцует и вдруг, каналья, как хватит из лансье фигурку с поклонами — голову просто снимет!.. Бить столько раз за беспамятство собирался!.. А выучил! Уехал в Саратов жить, так первый теперь танцор в городе!
— Вот вы какой великолепный господин! Дайте, я вас в лысину поцалую!.. Как теперича мамаша будет рада — страсть!.. очень уж она у меня танцы любит!.. Когда же вы займетесь моим преподаванием?..
— Да хоть сейчас же…
— Сейчас не могу-с.. я к вам мимоездом… партию овчин купил, так мимо пришлось…
— Так, вечером… с семи часов у меня практические уроки начинаются…
— Великолепно! И для нас самое подходящее время… я к вам для теории пораньше заберусь, часов этак в шесть…
— Забирайтесь в шесть, буду очень рад.
— Вашу лапочку за расположение! Первого такого учителя вижу, который без суровости, а цена какая вашим лекциям будет?
— Это смотря по способностям!.. Я, вот, посмотрю вечером, какая у вас понятливость
— И отлично-с!.. Мамаша мне сотню на эту глупость ассигновала, так вы ценой не стесняйтесь, только чтоб полный курс вышел… так я уж к вам вечером заберусь…
— Милости просим…
— Безпременно-с! Я к вам во фраке приеду…
— Это лишнее…
— Нет-с, не лишнее! Я все учение хочу во фраке пройти, чтоб привыкнуть к нему, каторжному, а то наденешь его раз али два в год, ну, и никакой развязки не чувствуешь: ровно тебя в эвто время тятенька пушит, али мировой к Титам приговаривает, во фраке уж позвольте-с… для привычки… Ах, да-с! Совсем уж было из башки вон!.. Вы уж меня за ту же цену и танцевальной словесности обучите…
— Какой это «танцевальной словесности»?
— Команде распорядительской-с!.. Ну, как это там у вас орут: «гран урок»! «Шина для дам»! и тому, сему подобное…
— С удовольствием!
— Мерси-с! Главное, у меня глотка такая великолепная, а слов не знаю!.. У нас на свадьбах за глотку в распорядителя танцев выбирают!.. Хотите, я сичас для пробы «караул» крикну, только вы не пугайтесь…
— Нет, уж пожалуйста увольте! Охотно вам верю, что у вас глотка артистическая и всяким вас «словам» обучу!..
— Лапочку вашу драгоценную!.. Так, до приятного свидания-с!.. Адью-с до вечера!..
— Прощайте, прощайте!.. Марфа, выпусти!.. Ф-фу-у!.. «Танцовальной, говорит, словесности обучи»!.. Тьфу!.. Марфа!.. Марфа!
— Заместо Марфы — Сидора не желаете ли? — заглянула в залу борода в лисьей шубе.
— Виноват! Я кухарку свою звал…
— Она за нами дверь запирает!.. Одного выпустила, а двоих впустила! Мишутка, раздевайся — крикнула борода кому-то.

Спустя минуту, в зал вошел плотный купец средних лет, следом за ним робко выступал высокий, худощавый юноша, лет 19.
— Муромских-то лесовиков к вам пущают? — справился купец, щурясь и ища образ: — хозяину дома почтение!.. Артист Завихряев будете?
— Завихряев!..
— Как на дверном прис-куранте. Очень приятно. Мишутка, шаркни артисту ногой!..
— Садитесь, пожалуйста. Чем могу служить? — пригласил учитель «лесовиков» садиться.
— Ничего, сядем. Мишутка, согнись!.. Вот ты сичас совсем напрасное слово сказал: «чем могу служить». В вдруг я вопрос: есть ли в буфете водка?
— Водки нет.
— Вот то-то и есть. Иногородний покупатель к тебе пришел, а водки нету. Хорошо, что я не карактерный, а то сичас бы бунт поднял!.. хе-хе-хе!.. Удивлен ты, я вижу, весь!.. Ничего, обойдешься… хорошему покупателю завсегда потрафлять должен, понял? На этом вся коммерция стоит. Примером, я чичас из Мурома за товаром приехал и прямо к продавцу в лавку… ты полагаешь — тяп да ляп, и дело слажено? Врешь? Первое дело, продавец об нашем здоровьи справку и — неугодно ли хлеба-соли в Тестов откушать?.. Из Тестова, глядишь, вдоль Питерской с колокольчиком, и не увидишь, как он тебя товаром обошьет!.. Выпимши-то, брат, всякой дряни накупишь!.. Проспишься, так весь затылок до крови расчешешь, а пятиться нельзя… понял?
— Да, если хотите, я сейчас пошлю…
— Не гомози. Ноне нам некогда, а вот как малость поуправлюсь с делами — с тебя сопью, будь покоен… Мишутка! Что ты столбом-то воткнулся… согнись, говорю!.. Вот медвеженка из Муромских лесов к тебе в обучение привез!.. Медвежат-то обучаешь?
— И медведей приходится…
— Матерых, значит? Умница! Так обучи ты мне его, пожалуйста, своей науке… танцам, например… Сватаем ему невесту, а танцам не обучен… Говорит он не мастер, так по крайности все-таки развлечение… правильно я рассуждаю?
— Разумеется…
— Мишутка, шаркни учителю!.. Тьфу!.. Такой, можно сказать, глупости, и то сделать, как следовает, не умеет!.. Ты уж его выучи шаркать-то!.. А то, ведь, он что делает: ноги врозь, руки врозь, голову в карман — это у него поклоном называеся! А? Ну, скажи пожалуйста, кто за его пятьдесят тыщ даст?.. По мне уж дают!.. Только и знает, что к верху тянется! Вытянулся с версту, а складу никакого…
— Действительно, он у вас черезчур уж вырос! — согласился учитель.
— Совсем в жердь обратился! Я ему: Мишка, не тянись! А он ровно на зло: что ни год, то на два вершка и вырастет!.. Ты уж его складу-то обучи!..
— То-есть, манерам вы хотите сказать!..
— Вот, вот!.. Чтоб на манер ситцу Даниловской мануфактуры был… тот на кого ни надень, на барыню-ли, на куфарку-ли — красота!..
— Извольте, постараюсь!..
— Постарайся, пожалуйста! Об цене мы и говорить с тобой не станем: ограбить я себя не дамся, но и деньги хорошие заплачу!.. Главное, поклону его обучи! Ведь, кажется, как ему втолковывал: Мишутка, говорю, делай так: одну ногу вперед, другую назад, одну руку к груди, другую куды хошь — не понимает!..
— Обломаю!
— Только вот что, господин профессор!.. В какое время ты мне его из переделки выпустишь!
— А вы долго в Москве пробудете?
— Неделю… можешь?
— Извольте!.. Займусь с ним поосновательнее… вообще, постараюсь…
— Пожалуйста!.. Неделю он твой, что хочешь из него делай, а чрез неделю мой… По рукам?
— Хорошо-с… Так вы его пришлите ко мне нынче же вечером…
— Да хошь сичас из полы в полу… Мишутка, шаркни учителю!.. Ну, смотри: поклон это? На кулачную позицию так становятся…
— Не беспокойтесь, выучу, как следует…
— Да уж я на тебя надеюсь!.. Кажется, не в таких ты летах, чтобы даром деньги брать!.. Пожалуста!.. Ежелиб не ваше шатающее звание, сам бы мог отцом семейства быть… Так до вечера?..
— До вечера!.. Пришлите его так часам к шести…
— Сам привезу!.. Нелья, милый человек, одного пушать: Москва! Сбежит, ну и вся наука к лешему!.. До свидания! Мишутка, шаркни артисту!.. Да не бочись ты, дуб муромский!..
— Ффу! — прошелся учитель по гостиной: — просто одурел совсем… но отчего, вот вопрос: от вчерашних учеников, или от муромского разговора? Марфа, чаю! Марфа! Марфа!..
— Иду, иду!..
— Иду, иду!.. И иду и несу!.. А, ведь, это Семенов давича был…
— Какой Семенов еще?
— А который купец-то толстый… С Пятницкой-то…
— Да перестанець ты врать, ведьма старая, а?
— И то, ведь, вру!.. Пантелеев, вот кто давича был!.. Либо Пантелеев, либо Авдеев! Безпременно в эвтом роде!

В передней раздался звонок… Кухарка махнула рукой и, переваливаясь, зашагала к дверям…